На календаре 1941 год. Осенью у него демобилизация. Только насколько она реальна? Очень уж всё тревожно. Вот и сегодня подняли по тревоге. Оружие по полной выкладке. Само учение максимально приближено к боевой ситуации. Впрочем, и отбой дали как-то неожиданно. Ощущение ожидания и опаски.

А уже через три дня и вовсе не до гаданий на кофейной гуще: над их расположением на низком бреющем полете несколько раз «проутюжили» небо мессершмиты. Летающие предвестники завтрашней войны. Хоть и предполагали ее, а все равно получилось как-то страшно, вероломно. Этими двумя самолетами, как двумя крестообразными черными символами, и запомнилось двадцатилетнему Николаю Пороховнику начало войны. Не меньше — и неразберихой, паникой первых ее дней. Вплотную прижатый к реке Вилия, их легкий инженерный батальон попадет в страшную бомбовую мясорубку. Переправа уничтожена, машины горят, полыхает походная кухня… Стоны раненых. Всё клокочет, громыхает, даже акустически создавая невыносимый фон. И когда уже казалось, что всё, конец, никакого выхода — фортуна явилась в лице его однополчанина Бориса Копылова. В такой экстремальной ситуации он соорудил примитивное плавсредство, чем фактически спас друга от верной гибели.

Вырвавшись из окружения, еще долго приходили в себя. Недосып, голод, бесконечное рытье окопов и траншей, вой авиационных бомб… Психологический стресс нескольких первых воздушных атак еще долго преследовал не только его, но и однополчан. Потребовалось время, чтобы прийти в себя, перестроиться, понять что-то новое и очень важное не только солдатам, но и стране. А когда это произошло, все стало складываться по-другому и война покатилась в другую сторону. Туда, откуда и пришла. Совершенно иной эмоциональный «регистр».

Сталинград, Харьков, Корсунь-Шевченск, Ясы, Кишинёв, Будапешт… Географию «изучили» ногами. В боях преодолевали время и пространство. Ордена Красной Звезды, Отечественной войны, медали — как личный «материальный» итог. О духовном уже и не говорю. Будто не на эти почти пять лет повзрослел, а на целую жизнь. Больно только, что два старших брата — Григорий и Мина — не дожили до победы. Архип весь в ранах вернулся.

Нет, какая всё-таки мерзость эта война. Он никогда не любил много говорить о ней. Ни бравирования, ни тем более бахвальства на такую тему я от него не слышал. Общий подтекст прочитывался одной строчкой поэта Юрия Левитанского: «Ну что с того, что был на той войне?».

Но тут скорее замаскированная скромность. Ну не мог умный человек не понимать значимости своего участия.

Был — значит участвовал!

Был — значит не сдрейфил!

Был — значит победил!

Минимум — как мужчина, оказавшийся на высоте положения.

Максимум — как достойный гражданин Отечества.

Был — значит не сломался!

Был — значит не спрятался за спины других!

Был — значит не отступил!

Всё перевесит, всё снивелирует это утверждающее БЫЛ! Но не мог Николай Афиногенович преодолеть в себе этический тормоз, не позволяющий даже задним числом говорить о трагическом суетно и как-то походя. Врожденные интеллигентность, скромность — доминантные качества Пороховника. Он явно не из тех мужиков с «комплексом присутствия», что с повышенными децибелами отстаивают даже сомнительные аргументы. Только логика, только культура.

Пятнадцатилетний опыт совместной работы позволил наблюдать старшего коллегу в различных ситуациях. Никогда не видел его откровенно раздраженным, «заземляющим» на подчиненных скверное настроение. Хотя трудно предположить перманентно хорошее. Опять же культура, выдержка, правильное понимание служебного этикета. Умел себя держать в руках человек.

Было бы большой натяжкой утверждать, что в послевоенную профессию пришел по призванию. Первоначальные интересы с журналистикой мало пересекались. Разве что в качестве читателя. Однако как помощнику первого секретаря райкома партии ему время от времени приходилось заглядывать и в редакцию. Сформировался определенный подспудный интерес.

 И всё равно радикально вопрос пока не стоял. Вмешалась скорее «специфика» времени с акцентом на коллективные начала и партийным принципом «Надо!». Бывало, не столько человек выбирал дело, сколько оно его. Как в случае с ним, когда всё решило направление райкома на важный участок работы. Думал, временно, получилось — на всю жизнь. Хотя в кармане-то стартовый диплом финансово-экономического техникума.

И всё равно лучшего искать не стали. Да и зачем? Нет в том никакой необходимости. Честность, чувство ответственности для него не «номенклатурно» понимаемое качество, а состояние души, норма порядочного человека. Словом, органика! И звание заслуженного работника культуры, орден Трудового Красного Знамени были, что называется, по адресу.

Награды принял опять же несуетно, без нередкой в таких случаях помпы. С каким-то особым внутренним достоинством. А ведь нередко и по поводу юбилейного значка в экстаз могут впасть. Это кардинально не тот случай. Пороховник — «человек базиса». Надстройка в виде поощрений волновала его в гораздо меньшей степени. Они могли «случиться» или не «случиться». А вот газета — плод 30-летних волнений, тревог, радостей, удач и неудач — вот это действительно важно, действительно серьезно.

Конечно, кое-что из того, что писалось тогда, может иногда показаться наивным, излишне идеологизированным, пафосным… Но это уже примета времени, его подходов и требований. Но всё было искренне, по-честному, в меру отпущенных Богом способностей.

В целом же жизнь прожита большая. Возможно, были компромиссы, как же без них. Но в ней не было всего того, что выходит за рамки нравственности и элементарной человеческой порядочности. Оценивать-то надо не из «подворотни», а по-гамбургскому счету. То есть самому высокому. Но и по этой мерке всё у Николая Афиногеновича Пороховника сходится.

Уверен, хоть жизнь оказалась непростой, но было в ней и место для профессионального, семейного счастья. Простого, надежного, на каждый день.

Об этом приятно говорить всегда, но в дни приближающегося 75-летия освобождения Беларуси особенно. Ведь, часто повторяя то или иное слово, мы иногда плохо вслушиваемся в смысл. А ведь в славянском значении Победа — одоление беды, после беды. Слово сплачивающее, объединяющее, заставляющее задуматься как о цене победы, так и о людях, приближавших ее. Рядовых ратного подвига, с одним из которых и посчастливилось работать рядом.

Наум САНДОМИРСКИЙ